Направляюсь к выходу из беседки, и в последний момент Аврора меня останавливает.
— Настя, стой, — окликает она. Останавливаюсь, оборачиваюсь. В ее лице уже нет той холодности. Глазам не верю, но кажется, Тагаева не может собраться с духом. Наконец, после непродолжительной борьбы она выдает: — Скажи, почему… Почему трое? Ты тогда говорила о двойне…
Она сейчас выглядит совсем потерянной, потому я решаю не нагнетать и отвечаю вполне вежливо. Прямо как мои дети.
— Так бывает. Мальчики разделились позже, они одноплодные, вы разве не заметили, как они похожи? Этого не было видно на первом УЗИ. Так что я не вводила вас в заблуждение, я сама не знала. Это я к тому, если вы хотите пришить мне очередную ложь, — все-таки не удерживаюсь от колкостей.
Но Аврора поражает. Вскидывает голову, и я ошеломленно наблюдаю, как блестят ее глаза.
— Прости меня, — говорит она порывисто, — прости, возможно, я была чересчур резкой. Но ты тоже должна понять. Вот так вдруг узнать, что у меня есть внуки, целых три… Да еще и девочка…
В голове как будто взрывается снаряд. Впиваюсь ногтями в ладони так, что кажется, сейчас на дорожку закапает кровь. Михаил неподалеку напрягается. Что ж, интуиция у него работает превосходно. Но я не должна опускаться к ругани, я обязана сдержаться.
Делаю глубокий вдох, выдыхаю, а потом говорю очень-очень спокойно.
— Ваши внуки остались в утилизационной камере абортария, Аврора Аркадьевна. Давид, Данил и Диана — только мои дети, которые к вам не имеют никакого отношения. Уясните себе хорошенько, вы купили это право — быть им никем.
Стараюсь не замечать опущенных уголков губ Тагаевой, выхожу из беседки и отправляюсь на поиски своих детей.
Глава 20
Крадучись, иду по дорожке к морю. Воровато озираюсь, оглядываюсь на дом Тагаевых — вилла, где остались спать мои дети, отсюда не видна. На балконе как будто кто-то мелькает, и я замираю. Не хочется, чтобы меня видели.
Улететь с Авророй не получилось. Она пробыла до вечера — болтала с Арианой пока Артур с тридэшками играли в футбол. А потом сидела на пляже и смотрела, как Тагаев учит наших детей плавать.
Не знаю, заметила ли Ариана, но я заметила точно, как она пристально следила за всеми тремя, но больше всего ее внимание занимала Дианка.
А вот меня намного больше занимал Тагаев. Он был странным, очень странным. Я постоянно ловила на себе его взгляд, как только он думал, что я отвернулась. И эти взгляды мне очень сильно не нравились.
Я сделала еще одну попытку отжать у Авроры гидроплан, но Тагаев решительно пресек все мои порывы.
— Дождетесь утра, Анастасия Андреевна, тогда и поедете. Моя мать пришлет за вами катер, а Михаил забронирует билеты на самолет.
И так глянул, что у меня коленки подкосились. Я, конечно, попыталась возразить, но дети полностью заняли сторону своего неизвестного отца. И даже если бы в гидроплане оказалось достаточно места для нас четверых, они бы уперлись и никуда не полетели.
Аврора с Михаилом улетели. Давид, Данил и Ди подошли и вежливо попрощались. Тагаева даже потянулась к голове Дианки, но потом опомнилась и отдернула руку.
— До свидания, дети. До свидания, Настя, — повернулась она ко мне. — Надеюсь, наши договоренности будут соблюдены.
— Не беспокойтесь, Аврора Аркадьевна, — отпасовала я ей воображаемый мяч, — я своими словами не разбрасываюсь.
— Откуда вы знаете полное имя моей матери? — потребовал объяснения Тагаев, как только гидроплан поднялся в воздух.
— Я знаю не только это, — отвечаю, смерив Артура холодным взглядом. — Я знаю дату ее рождения, а также вашего папы, обоих дедушек и обеих бабушек.
При виде его непонимающего выражения лица снисхожу до пояснения.
— Я готовлю вашу свадьбу, Артур Асланович. Конечно, я изучила информацию обо всех ваших ближайших родственниках.
Когда дети уснули, я немного послонялась по дому и решила, что глупо не использовать последний шанс, не искупавшись напоследок. Переоделась в купальник, взяла с собой полотенце и теперь иду к морю, с удовольствием вдыхая чистый, морской воздух.
Ловлю себя на том, что все эти дни почти не виделась со своими детьми. Они не отходили от Артура, а я была занята с Ри. Мне оставалось только проследить вечером, чтобы они вымылись, почистили зубы и улеглись в кровати. Все. Ну еще поцеловать каждого в носик.
Даже без обязательной книги обходилась. Мои тридэшки засыпали мгновенно, лишь только их головы касались подушек. Так что от общения детей с отцом были одни сплошные плюсы, вот только осознание того, что скоро у Тагаевых появятся настоящие, породистые наследники, отравляло все мое существование.
Оставляю полотенце на берегу, снимаю платье и вхожу в воду. Вода теплая, теплее воздуха, и я спешу поскорее погрузиться в воду. Мне нравится плыть и смотреть на звезды — сегодня их миллион. И луна огромная, похожая на спелый абрикос.
Заплываю довольно далеко и уже собираюсь повернуть обратно, как вдруг возле меня раздается подозрительный всплеск. Сердце уходит в пятки, я всматриваюсь в воду, как тут прямо передо мной выныривает мужская, коротко стриженная голова. Вскрикиваю и начинаю отчаянно работать всеми четырьмя конечностями в направлении берега.
— Куда вы, Анастасия Андреевна? — несется вслед знакомый властный окрик. — Немедленно вернитесь!
— Вот еще, Артур Асланович, — фыркаю, не оборачиваясь, — и не подумаю!
Продолжаю плыть. Тагаев догоняет меня двумя взмахами рук.
— Почему это?
— Вы меня напугали! Откуда вы вообще взялись? Вы что, за мной следите?
— Делать мне больше нечего, — он ухмыляется. — Откуда мне знать, что вы здесь плаваете?
Тагаев не отстает, но и я не сдаюсь. Внезапно он охает и негромко стонет. Я замедляю темп и прислушиваюсь.
— Анастасия Андреевна, — уже громче стонет Тагаев, — помогите! Я тону.
— Снова? — разворачиваюсь я. — Вы надо мной издеваетесь, Артур Асланович?
— Не издеваюсь, — он морщится от боли, а я отмечаю, как хорошо видно каждую черточку его лица. Не то что в прошлый раз. Это потому, что звезды и луна так светят? — У меня судорогой свело ногу.
Тагаев хватает меня за плечи, и мы едва не оказываемся под водой. Отталкиваю его и всплываю.
— У вас есть еще вторая нога, — совершенно справедливо заключаю, продышавшись, — и еще целых две руки. Не утонете!
Собираюсь плыть дальше, и вдруг на моих глазах Тагаев обмякает и медленно погружается под воду с головой. Я в ужасе издаю отчаянный вопль.
— Артур Асланович! Артур! Эй, вы что, серьезно? Прекращайте тонуть, слышите?
Нащупываю под водой его голову, хочу схватить за волосы, но пальцы скользят по короткому ежику. Хватаю за уши и тяну из воды.
Он выныривает и отфыркивается, а потом хватается за меня обеими руками.
— Помогите мне, Настя.
— Вы тяжелый, — я чуть не плачу, — я вас не вытяну.
— Ничего, вы не спешите, — успокаивает он меня, — а я буду помогать.
Тагаев действительно старается подгребать второй рукой, и мне сразу становится легче плыть. Но все равно чем ближе к берегу, тем больше я выбиваюсь из сил, и в какой-то момент мне уже кажется, что это Тагаев меня везет на себе, а не я его.
— Вы совсем не умеете плавать, Анастасия Андреевна, — качает он головой, глядя на меня с усмешкой, — это никуда не годится. Ваши дети плавают лучше вас. Придется мне взяться за ваше обучение лично.
Я не отвечаю, берегу силы. И когда ноги касаются дна, с облегчением всхлипываю. Тагаев отпускает мое плечо, идет к берегу, а я смотрю на его абсолютно здоровую ногу, и меня озаряет.
— Вы меня обманули! Зачем?
Тагаев молчит и останавливается спиной ко мне по колено в воде. Хочу обойти его, но он резко разворачивается и загораживает путь. Делаю шаг в сторону, он снова встает передо мной.
— Пропустите! — требовательно вскидываю голову, но он продолжает молчать, не давая пройти.
Ничего не говорит, не извиняется, не пытается объясниться. Просто молчит. И тогда меня накрывает. Сначала я несколько раз бью его ладонями плашмя по груди, а потом начинаю отчаянно молотить так, что рукам становится больно.
